«Мазепинство» - это своеобразное внутреннее отношение человека к окружающей действительности, которое не ведёт ни к чему позитивному. В этом нет чего-либо эксклюзивного и экстраординарного. Предатели были, есть и наверняка ещё будут в истории всех времён и народов. Присутствует только национальный колорит. Мазепа - это эталон предательства по-украински, то есть эталон предательства, которое осуществляла(ет)  малая и довольно осатанелая часть русского народа. Но фальшивых героев не бывает, они, либо забываются, либо предаются анафеме.

Галицийский праздник национализма, начатый со времён развала СССР ещё Кравчуком, постепенно закругляется уже при президенте Ющенко. За 15 с лишним лет незалежности имитация государства под названием  Украина не проявила себя должным образом ни в чём, разве что своим бутафорским участием в американском сериале «Демократия на экспорт: цветные революции», в серии «Майдан 2004».

Отставим в сторону экономику и политику, и обратимся к сфере духовной, где как раз в пору присутствовать успехам. Освободившаяся от «советско-москальского ига» молодая держава, воспрявшая духом, в лице своих певцов,  должна была поразить мир яркими произведениями искусства.

К сожалению, и здесь вышла неувязочка. Украинское искусство не дало миру ничего серьёзного. Мало того, оно было также претенциозно, пусто и гротескно, как сам проект «Украина» в его галицийской редакции.

В идеале искусство должно быть независимым от политики. Самодостаточное произведение не нуждается в демонстрации приверженности какой-либо политической идеологии для повышения своей эстетической ценности. Иная ситуация с искусством-подделкой, которое, несмотря на самые идеалистические и благие намерения создателя, может скатиться до причудливой агитки, служащей интересам сомнительной идеологии. Для его создания автор нередко обращается к прошлому, чтобы в художественных образах воссоздать ту или иную историческую ситуацию и атмосферу,  придумать персонажей, которые имели бы своих прототипов в реальности. 

Особенно это характерно для такого искусства, как кино. Кино способно работать с историческим материалом таким образом, что оно в состоянии развить тот или иной миф, а может и похоронить его. Пример - миф о «Диком Западе», созданный фильмами Сержио Леоне, или классическими голливудскими кинолентами типа «Великолепной семёрки».

От этого же мифа камня на камне не оставляет фильм Джима Джармуша «Мертвец», где образ «Дикого Запада» напрочь утрачивает свой романтический ореол и притягательность. Но не в первом, не во втором случае нет политизированности.

Политическая ангажированность делает медвежью услугу для любого произведения искусства. Она рождает тенденциозность, ложный морализм, втиснутый в рамки определённой идеологии, субъективную точку зрения, которая насильственно навязывается зрителю.   

Именно таким получился фильм «Молитва за гетмана Мазепу», снятый несколько лет назад маститым украинским режиссёром Юрием Ильенко. По совместительству Ильенко является также активным националистом - членом одного из самых одиозных и нелепых политических течений современной Украины - партии «Свобода», которой доблестно верховодит пан Тягнибок.

Фильму этому уже почти десять лет и особой популярности у зрителя он не снискал. Однако же он представляет из себя прекрасный пример бездарной попытки свидомых вытащить из шкафа старый пыльный скелет и попытаться поставить его на ноги – сделать из антигероя прошлого одну из главных икон украинского нации.

Итак, В 2001 году ещё в украинские кинематографисты сняли вышеупомянутую киноленту на бюджет которой была брошена рекордная для украинского кинематографа  сумма денег, в главной роли снимался сам тогдашний министр культуры Богдан Ступка, в ходе съёмок было использовано гигантское количество декораций и костюмов, массовка насчитывала несколько тысяч человек.... о чём свидетельствовал и официальный пресс-релиз: «Це найдорожчий фільм за всю історію українського кіно. В цьому унікальному проекті 15.000.000 українських гривень на екрані виглядають ефектніше за 150.000.000 американських доларів. «Молитва за гетьмана Мазепу" - найдорожчий проект українського кінематографу. Бюджет кінофільму складає близько 2,8 млн. доларів. Картину знято за сучасними технологіями. Все це стало можливим завдяки злиттю державних та приватних інтересів».

Как говорится: замах на рубль, а удар на копейку. В результате стараний режиссёра Юрия Ильченко на свет появилось совершенно маловразумительное карнавальное действо с нестройным, а иногда просто бредовым   сюжетом, сбивчивым монтажом, расплывчатым видеорядом.

Актёры в нём играют, корректно выражаясь,очень своеобразно, а проще говоря – изгаляются перед камерой как могут, повинуясь хитрому режиссёрскому замыслу. Одним словом, фильм представляет из себя аляповатое постмодернистское игрище.

Если бы это кинематографическое диво позиционировало себя  как арт-хаус и его гордо демонстрировали исключительно на  фестивалях независимого кино, тогда вопросов бы не было. Фильм и расценивали по соответвующим критериям, если он вообще был бы кому-то интересен. Выискивали бы там фрейдистские мотивы, отсылки к разного рода дискурсам. 

Собственно говоря, многие эстетствующие критики так фильм и воспринимали. Но даже небезосновательные интерпретации творенья Ильенко в духе постмодернистской философии не способны затмить факта политической ангажированности фильма: «Мистерия кровавого столкновения трех правителей начала восемнадцатого столетия — русского царя Петра I, короля Швеции Карла XII и гетмана Украины Ивана Мазепы, — как и положено произведению авангардного искусства, ориентирована против «дискурса власти», его мифов и стереотипов.

К сожалению, намеренно актуализированный политический контекст авторской версии заметно вредит произведению, поскольку предубеждения национального мировоззрения входят в очевидный конфликт с плюральным мироощущением постмодернизма».

Фильм был сделан под определённую задачу  - поспособствовать подъёму национального самосознания украинца, через «развенчание» мифа о Мазепе, через пересмотр роли этой исторической фигуры в судьбах даже не Украины, (для автора фильма Мазепа - фигура куда более масштабная) - всей Европы.

На деле же имеет место создание нового, куда более извращённого мифа о Мазепе.  Фильм перенасыщен штампами и лозунгами оранжевой пропаганды. Причём поданы они  вызывающе примитивно  и смехотворно.

Таким образом, претендуя на художественную ценность, близкую к нулю, «Молитва за гетмана Мазепу» может быть всерьёз интересен исключительно своей идеологической или, точнее сказать, мифотворческой начинкой: «…Ильенко один из столпов украинского поэтического кино, а следовательно, является носителем самого что ни на есть продвинутого национального сознания. Кто же, как не он, может визуализировать наши идеалы, наши корневые ценности?

Словом, предполагалось, что, обратившись к материалу отечественной истории, да еще связанному с образом гонимого, преданного анафеме гетмана Ивана Мазепы, режиссер сделает фильм, который позволит многим украинцам почувствовать неизъяснимое очарование национальной этики и эстетики, самого украинского естества, спровоцирует желание объединиться, консолидироваться».

Вне данного контекста, это двухчасовое параноидальное зрелище навевает скуку, зевоту, а в лучшем случае  -  раздражение и удивление. Несмотря на это, по прошествии лет, фильм Ильенко можно будет рассматривать как кинематографический художественный памятник эпохе несбывшихся надежд и чаяний духовных  последователей предательского кредо Мазепы - украинских националистов периода девяностых-двухтысячных.

Фильм обращается к святому святых всего свидомого украинства - к гетману Мазепе. Фигура эта для них знаковая. Можно сказать - это ролевая модель поведения. Любой национальной доктрине необходимы герои  -  для того, чтобы объединить и сплотить народные массы. Для того, чтобы почувствовать преемственность поколений в деле сохранения национальных традиций и ценностей.

В этом нет ничего криминального, когда герои настоящие, а не мнимые.  Мазепа же относится к последним, а фильм Ильенко, вопреки поставленной задаче, в конечном счёте, только укрепляет это мнение.

В фильме Мазепа предстаёт хитрым и умным государственным мужем, который, в силу внешних обстоятельств, скован в своих действиях по рукам и ногам, окружён со всех сторон враждебными силами, но как личность, он выше своих противников.  Противники для Мазепы  - это все «вороги» Украины. Прежде всего, конечно, москали, олицетворением которых является их царь - Пётр.

Действие фильма происходит в атмосфере борьбы Петра и Мазепы. Пётр изображён  гротескно: настоящий психопат, форменная пьянь, непросыхающая три дня ряду после победы над шведами, и, вдобавок, педераст, насилующий солдат собственной армии. Он постоянно пребывает в бешенстве, его действия хаотичны, а приказы носят маниакальный характер. Но самое главное, - он ненавидит «Украину» и «украинцев». Куда уж без этого! Это обязательный пункт программы!

«Москаль» – это несомненный враг и одна из самых приоритетных его задач - это всяческое «гнобление» и изничтожение бедного украинца. Такое видение истории вполне укладывается в один из главных постулатов пропаганды «свидомых»: всё зло и беды Украины от москалей. Режиссёр фильма заостряет на этом внимание. В одной из сцен фильма, герой Петра, буквально, произносит следующую фразу: «Солдаты, убить всех украинцев!».

Понятно, что в ту пору никаких «украинцев» ещё не существовало, но это отступление от исторической правды меркнет перед другой фантазией режиссёра фильма. Пётр, по фильму, терпеть не может Мазепу, потому что, он его боится. Бояться можно только того, кто равен тебе или, кто более силён. Мазепа в двух сюрреалистических сценах, где он разговаривает с Петром, ведёт себя как равный российскому императору. Царь говорит с Царём.

Вернее сказать, это не разговор, а передразнивание Мазепой Петра, постоянно что-то злостно кричащего и находящегося на взводе. Мазепа же спокоен как йог и хладнокровен как сапёр. Посыл режиссёра очевиден - мол, почувствуйте  разницу между дикарём финно-угоро-татарского разлива  -  Петром и настоящим галантным, выдержанным европейцем - Мазепой (переводя на современный язык - Украина же европейская страна – не то, что Россия).

Даже прохиндейство выступает у последнего в качестве эффектного дополнения к его исключительной экстравагантной личности. Таким видит Мазепу режиссёр Ильенко.

А что же на самом деле?  В реальности Мазепа был, фактически, слугой Петра, которого тот, безусловно, до поры до времени очень ценил и всячески поощрял. Но Петр ни в коем разе не рассматривал Мазепу в качестве абсолютно самостоятельного правителя Украины-Руси того времени. Излишний сепаратизм, проистекающий из своеволия,  которое было привито Мазепе той средой магнатов и шляхтичей, в которой он был воспитан,  в корне расходилось с твёрдой установкой на единоличную и незыблемую власть, которой придерживался российский император.

Открыто Мазепа никогда бы не был способен одолеть Петра и ему пришлось прибегнуть к помощи извне, чтобы достичь того, чего он хотел – оттяпать себе приличный кусок «Украины» и править там, войдя во главе новообразовавшегося  государственного образования  в состав Речи Посполитой .

В итоге же вся хитрость Мазепы не принесла ему желаемого результата и его планы не осуществились. Мазепа сделал ставку на Запад в лице шведского короля  Карла  и проигрался в пух и прах. Точно также обстояло дело и с предшественниками Мазепы на ниве коллаборационизма, так и с его последователями - вплоть до нынешнего времени.

Вся недюжинная интеллектуальная ушлость и дипломатическая изворотливость пана гетмана стали абсолютно бесполезны после Полтавской битвы, когда остатки шведов, несолоно хлебавши, опрометью устремились восвояси. С ними естественно удирал и Мазепа.

Напоследок, он, возможно, предпринял контрмеры, желая, выражаясь современным языком, сдать Карла властям, но, почуяв в согласии Петра на эту инициативу нечто недоброе для себя, предпочёл успокоиться и спустя всего лишь год отошёл в мир иной.

Таким образом, предатель, поспособствовавший интервенции в «родную» страну иноземного агрессора, в обмен на предполагаемый делёж общей добычи, потерпел крах в своей афёре. Где тут искать героизм и неустанное радение за будущее «Украины»? Режиссёр Ильенко, удивительным образом интерпретируя историю, их всё же находит в каких-то причудливых образах, через сонм идиотских метафор.

Так, в одной из эпизодов ильенковской киноленты, гетман устраивает импровизированное театральное представление в котором, буквально, задаётся шекспировским вопросом: «to be ore not to be». Как вопрошал «датский гетман» Гамлет - заверяет гетман украинский. В украинской транскрипции эта диллема трансформируется в риторический для  Мазепы вопрос: «Украина или руина?».

Судя по тому, как живёт нынешняя независимая Украина и к чему она движется, слово «или» в этой фразе стоит заменить знаком тире. В постановке ключевого для Украины вопроса заключается первое «отделение» спектакля (сам спектакль представляет собой сплошной сюрреалистический маскарад).

Во втором «отделении» Мазепа торжественно провозглашает Украину единой и свободной. С чего бы это вдруг? Каким образом это заявление соотносится с историческими реалиями тех лет? Но режиссёра фильма волнует не близость к исторической правде, а создание яркого художественного образа гетмана – настоящего государственного мужа с огромными заслугами перед Украиной. Мазепа объединил Украину, он без устали заботится о её настоящем и будущем. Заботится о её духовном облике. Мазепа напоминает о том, что он подарил Украине церкви - построил аж 12 штук!

Это, конечно, хорошо. Но отношение к религии у украинского «национального героя» носит двойственный характер. Наполовину еретический. Строительство церквей не мешает ему в одном из самых сумасбродных эпизодов фильма отвесить православному священнику увесистого пинка под зад, пока тот стягивает с него сапоги, выполняя царскую прихоть Петра Великого. И этому есть объяснение. Священник то московский, а на Украине своя церковь – прямая наследница Византии. Символично.

Особенно применительно к сегодняшнему дню. Острое неприятие доминирующей роли московского патриархата в православной церкви на Украине, стремление доказать её вторичность по отношению  к киевскому патриархату, искусственное обострение этой ситуации – это  отдельный пункт пропагандисткой политики свидомых.

Но богу – богово, а кесарю - кесарево. Мазепа помимо постройки церквей, сумел,  по версии Ильенко, «объединить» Украину. Претворить в жизнь идею о единстве и независимости украинской нации! И вот, уже в другой фантастической сцене, он, стоя в окружении своих сторонников, любовно оглядывает украинские просторы, указывает своей гетманской дланью в ту сторону, где должна быть расположена Полтава, памятуя, о том, что, - это центр Украины, мирное местечко, не знавшее войн и сражений, в отличии от остальных земель Украины, которые сплошь усеяны казацкими костьми. Прямой намёк на Полтавскую битву. 

Здесь тоже кроется издёвка: жила себе мирная Полтава, ан нет - пришли злые кацапы и устроили там грандиозное побоище. Именно так, Мазепа поставит в упрёк Петру то, что он вздумал решать свои проблемы со шведами на территории «Украины», разорив её и утопив в крови.  Пётр так поступил намеренно - лишь бы причинить урон Украине (излишне ещё раз отмечать как Ильенко в угоду мифу в корне исказил реальные исторические события).  

Воистину, неисчислимые беды для Украины несёт грозный северный сосед. Мазепа остро воспринимает такую действительность, стараясь изменить её  - действовать на благо Украины. Проблема в том, что у него нет шансов в той борьбе, которую он ведёт.

Для Ильенко, как и для всей украинской пропаганды Мазепа - это не много не мало... трагический герой! Трагическому герою, по законам жанра, зародившегося в Древней Греции, сопутствует обречённость и мужество. Ильенковский Мазепа именно таков. Мазепа как бы понимает, что ничего хорошего он «своему» народу не принесёт, но упорно старается побороть злой рок.

Как Эдип, идущий из Коринфа куда глаза глядят, приходит на встречу к своей судьбе, так и Мазепа, измазанный в  дёгте и извалянный в перьях, несомый ретивым скакуном, скачет к своим Фивам - Батурину, к своему промежуточному триумфу и последовавшему за ним неумолимому фиаско...

Как бы ни забавно выглядело сравнение мазепинской истории с трагедией, но в фильме это подано именно так (чего стоит только одна перекличка с шекспировским Гамлетом). Что весьма закономерно.

Ведь украинству нужны герои самой высшей марки - герои трагические. Только  пантеон этих героев составляется из личностей не то, что не выдающихся, а откровенно приземлённых, и по своей натуре подонистых.

Украинскую пропаганду это несколько на смущает: второразрядный местечковый поэт Тарас Шевченко у неё -  мятежный поэтический гений, гимназисты под Крутами - агнцы сопротивления, бешеный фанатик Степан Бандера - настоящий лидер нации и борец за права украинского народа, сброд головорезов  ОУН-УПА - национально-освободительная армия и т.д. и т.п.

За своих героев свидомые  украинцы стоят горой. С необыкновенным энтузиазмом, бахвальством и упёртостью, достойной лучшего применения, они тиражируют в народ мифические образы из начисто искажённого ими же самими прошлого. А получается у них сплошная пародия на самих себя. Киношный Мазепа, созданный  Ильенко - одна из самых ярких пародий. Все отрицательные качества и поступки Мазепы в фильме оправдываются его мнимой борьбой за «Украину». Борьбой на самом высоком государственном уровне. Мазепа хочет сохранения устойчивого нейтралитета для Украины - её независимости от Польши, России, Османской империи. Нейтралитет этот ещё якобы одобрен Францией и Германией (как тут не вспомнить европейские грёзы современной оранжевой власти). Мазепа заключает вынужденный союз со шведами - словно выбирает меньшее из двух зол.

Шведы, к слову сказать, показаны в фильме не менее гротескно, чем «клятые москали». Особенно это касается короля Карла, в исполнении российского актёра Никиты Джигурды. Карл, также как и Пётр, выглядит не совсем адекватным, а после того как получает при полтавской битве ранение и вовсе становится контуженным на всю голову  полководцем, рвущимся в бой ради самого боя. После полтавских событий Карл заказывает себе портрет, на котором он должен быть изображён непременно на коне, то есть быть олицетворением мужества и доблести.

Тут вновь вполне прозрачная метафора - Карла беспокоили в войне на территории Украины только его тщеславие и амбиции, а об Украине он естественно и не думал.  Ему с его мелкотравчатыми устремлениями было далеко до понимания судеб «Украины». Пёкся о неньке Украине только Мазепа - вплоть до гробовой доски.

Уже будучи на смертном одре, гетман в патетической, но от того не менее бредовой,чем все остальные, сцене озвучивает своё политическое завещание Орлику, заключающееся в том, какой должна быть Украина. Это завещание превращается в  некую «Хартию вольностей»; в ней несколько пунктов-наказов для «Украины»: вера православная, метрополия киевская, язык - мова (какой же ещё), нерушимость границ, закреплённая мифическими договорами со шведами и «подтверждённая» Францией, Германией, договорами с Московским царством, Речью Посполитой и Османской империей; гарантирование вольностей для запорожского войска и свободных выборов в генеральную раду.

Мазепинские заветы не пропали даром и чётко реализуются современной оранжевой властью, только не всё получается гладко: вера хоть и православная, но с патриархатом в Москве, язык не мова, а в основном русский, границы уже нарушены -  пример тому часть шельфа возле острова Змеиный, отошедшего недавно к Румынии. Зато вот вольность была гарантирована всем тем, кто только и ждал, чтобы пользуясь ею, чего-нибудь да хапнуть, как впрочем, и «свобода» выборов в генеральную Раду.

Вольность, понятая превратно, искажённая бредовыми мечтами и сумасбродной деятельностью свидомых и сочувствующих им и послужила одной из причин нынешнего положения дел на Украине. Вольность плавно и неумолимо перетекла в беспредел. 

На авансцене истории части Русского мира забесновались "моральні каліки і духовні клоуни": Ющенко, Янукович, Черновецкий, Тягнибок и множество других клинических персонажей.

Самое омерзительное - это не политические (продажные и утопические) убеждения и деятельность свидомых и даже не их бездарная экономическая политика, а очернение русской культуры - попытка нивелировать историческую память народа, бросив взамен придуманные наспех суррогатные мифы о той «Украине», которой на самом деле никогда и не было. Непонятна, с другой стороны, пассивность тех, кто принимает такое положение дел и занимает попустительскую позицию по отношению к оплёвыванию их культуры и истории.

«Мазепинство» - это своеобразное внутреннее отношение человека к окружающей действительности, которое не ведёт ни к чему позитивному. В этом нет чего-либо эксклюзивного и экстраординарного. Предатели были, есть и наверняка ещё будут в истории всех времён и народов. Присутствует только национальный колорит. Мазепа - это эталон предательства по-украински, то есть эталон предательства, которое осуществляла(ет)  малая и довольно осатанелая часть русского народа. Но фальшивых героев не бывает, они, либо забываются, либо предаются анафеме.

С печально знаменитым  гетманом произошло второе. Мазепа ещё при жизни был награждён пусть бутафорским, но уникальным орденом Иуды (в фильме Ильенко этот исторический эпизод также отображён). Он был нелюбим и властью и простым народом. Его имя в Русском мире стало синонимом предательства. Поэтому любая реабилитация Мазепы - это дело неблагодарное и заведомо безнадёжное. Что, в частности, и продемонстрировал фильм Ильенко.

Современные украинские идеологи обращаются к фигуре Мазепы, так как у них нет другого выбора. Придумывать мифы из воздуха невозможно, поэтому в надежде на общественное одобрение и энтузиазм, они тиражируют то сомнительное наследие прошлого, что имеется в запасе. Альтернативы нет, как нет и шансов у свидомых. Ведь «треклят сын погибельный Иуда еже за сребролюбие давится…"».   

«Успехи» мазепинцев носят временный характер. Несмотря на то, что именем гетмана-предателя называются улицы, в честь него сооружаются памятники, молодёжь Украины ежегодно отплясывает на «мазепафесте»..., несмотря на всю эту показуху, скоро Мазепа, наряду с теми, кто его активно пропагандировал в последние годы, займёт подобающее место на помойке истории.

И лучше бы он оттуда не возвращался. Но это вопрос совести каждого нынешнего и будущего жителя  страны, которая пока ещё называется «Украина».       
 
Глеб Кривенко, «Руська правда»

Комитет